Глава шестая. Старый газетчик

«Ваш корреспондент — старый газетчик, — писал Хемингуэй. — Значит, все мы — свои люди». Воздав должное первой древнейшей профессии, Маркес вновь всецело отдался второй древнейшей — журналистике, притом с чрезвычайной энергией. И это, пожалуй, уникальный случай в истории с писателем такого — высшего — ранга. Возникает ощущение, что журналистика и есть его главное и самое действенное лекарство от всех недугов.

В январе 1998 года Маркес как специальный корреспондент делал репортажи для колумбийских СМИ об историческом визите папы римского Иоанна Павла II на Кубу.

Маркес задавался вопросом, волновавшим миллионы людей во всём мире: «Визит папы на Кубу — успех Ватикана или Гаваны?» И отвечал, что завершившаяся пастырская поездка папы римского дала положительные результаты для обеих сторон: как для Ватикана, стремящегося к расширению поля деятельности и влияния католической церкви на Кубе, так и для Гаваны, крайне заинтересованной в разрушении старых стереотипов в восприятии режима на международной арене.

В делегации Ватикана не скрывали, что поражены знанием правил протокола и этикета, которые продемонстрировал кубинский лидер. Оказывается, от папы римского следует всегда находиться с левой стороны. Веками заведено, что к главе Святого престола нельзя подходить ближе трёх метров, если только сам папа не выразит желание, чтобы к нему приблизились. Бестактностью считается обгонять папу. Похоже, все эти тонкости были прекрасно известны Фиделю Кастро, который безукоризненно организовал личную встречу с папой во Дворце Революции — штаб-квартире его режима, где работают Госсовет и Совет министров и проводит свои заседания политбюро компартии. Фидель Кастро, сменивший военную форму на элегантный штатский костюм, подчёркнуто уважительно встретил понтифика. Они имели возможность беседовать без свидетелей второй раз в жизни после встречи в Ватикане в 1996 году. Кстати, ещё в самолёте, по пути на Кубу, Иоанн Павел II заявил журналистам, что ожидает от беседы с Фиделем Кастро правды об истинном положении вещей на острове и об отношении Кубинского государства к Церкви. Скорее всего, так и останется загадкой, услышал ли папа искомую правду из уст Фиделя Кастро. (Дабы продемонстрировать гибкость, Фидель объявил Рождество национальным праздником — правда, всего лишь на год. Но отношение к религии на социалистической Кубе было в принципе гораздо более лояльное, чем, например, у нас: храмы не взрывали.)

В аэропорту в день отлёта Иоанн Павел II неожиданно отступил от заранее распространённого текста выступления, сказав, что начавшийся в последний день визита дождь, по его мнению, знаменует новые времена для Кубы. Как бы то ни было, не оставляет сомнений, что визит папы римского, хотя и не способен сотворить политического чуда, но будет иметь весьма важные международные и внутренние последствия для кубинцев. Достаточно сказать, заключал Гарсиа Маркес, что администрации США, хочет она того или нет, теперь, скорее всего, придётся дополнительно разъяснять миллионам американских католиков свою политику многолетнего экономического эмбарго по отношению к Гаване. В свою очередь, кубинскому режиму придётся пойти на то, чтобы позволить Церкви играть более значимую роль в жизни общества.

«К сожалению для Кубы, Фиделя и Гарсиа Маркеса, — пишет профессор Мартин, — этому историческому, переломному визиту понтифика на Кубу не было уделено достойного внимания, он не был должным образом освещён в прессе, потому как Америка в те дни была всецело поглощена скандалом в Белом доме Клинтона с Моникой Левински».

— Нет, ну ты подумай, что за народ! — возмущался Маркес в телефонном разговоре с Плинио Мендосой. — Для них минет святее папы римского!

— А чему ты удивляешься, Габо? Разве не помнишь, как в начале семидесятых вся Америка зачитывалась книжкой «Deep Throat» («Глубокая глотка») о девице, у которой клитор оказался в горле, и она, путешествуя по Штатам, с шофёрами, моряками, музыкантами напропалую занималась тем же самым, чем Моника с Биллом? Тираж книжки был фантастический, его раскупили за считаные дни, особенно домохозяйки, принимая как руководство к немедленному действию, — вот о чём надо писать, а ты всё про своих полковников, диктаторов, любовь...

Вскоре была опубликована статья (и, как водится, переведена на десятки языков) Маркеса «Почему моему другу Биллу пришлось лгать». Он не акцентировал внимание на некоем заговоре республиканцев, подославших девицу к президенту с целью опозорить и объявить импичмент, а чуть ли не в библейском духе вопрошал мужчин: кто из вас без греха? «Приводя в смятение женщин по всему миру», Маркес оправдывал своего друга из Белого дома, представляя его здоровым, но замотанным мужиком, согласившимся на то, чтобы симпатичная молодая стажёрка сняла ему стресс, и решившим скрыть это от жены.

Ренессанс журналистской активности у Маркеса был неразделим с неустанной посреднической деятельностью, прежде всего, конечно, между Кубой и другими странами Латинской Америки и Соединёнными Штатами («Я пошёл в свою тётушку, которая была бесподобной сводней!» — в шутку говорил он Мутису). Но далеко не всегда его посредничество увенчивалось успехом. Отнюдь. Пример: переговоры с Белым домом, с ЦРУ в 1998 году. С письмом-нотой от Фиделя Кастро по поводу серии терактов в Гаване Маркеса должен был принять лично Клинтон, неоднократно признававшийся в том, что является большим почитателем его творчества. Но президент США уклонился от встречи, вместо него Гарсиа Маркеса приняли три чиновника. Встреча длилась пятьдесят минут. Ему сказали: «Мистер Маркес, вы блестяще выполнили свою миссию!» — и крепко пожали руку. «Я вышел, — писал потом Маркес, — в полной уверенности, что наши усилия не напрасны, что вопрос передачи послания президенту — технический и решение не заставит себя ждать». И действительно, после визита Маркеса в Белый дом началось некое формальное сотрудничество Вашингтона с Гаваной. В середине июня на Кубу прибыли специалисты из США «для изучения документов и доказательств, добытых в ходе расследования кубинскими спецслужбами». Разведка Кубы передала ЦРУ расшифровки записей телефонных переговоров, видео- и фотодокументы... Плотно отужинав в легендарном гаванском кабаре «Тропикана», пообещали ответить и разобраться «очень быстро, без всяких проблем». И действительно, ответили быстро. Вся информация, предоставленная сотрудникам ЦРУ, была обращена против Кубы, а именно — на выявление в Майами внедрённых с целью предотвращения терактов на Кубе в ультраправые антикубинские группы «агентов Кастро». 12 сентября 1998 года, воспользовавшись информацией, переданной от Фиделя Кастро Маркесом, ЦРУ по приказу президента Клинтона, «почитателя творчества Маркеса», арестовало пятерых кубинских агентов — так называемую «пятёрку из Майами». Кубинцы были осуждены на пятнадцать лет без права досрочного освобождения.

В 1999 году Маркес осуществил мечту юности: приобрёл журнал.

«— Да! — задиристо заявил на пресс-конференции семидесятидвухлетний Маркес. — Я всегда мечтал иметь свой собственный журнал, чтобы мне никто не указывал, что в нём публиковать. Потому что считаю себя прежде всего журналистом, а потом уж писателем».

Журнал назывался «Cambio» (в переводе с испанского — изменение, перемена), выходил в Колумбии и Мексике. Бывалый бизнесмен и старый друг Мутис пытался предостеречь Габо от опрометчивого с финансовой точки зрения шага, но Маркес, как говорится, закусил удила и совершил покупку, даже не поинтересовавшись балансом, расходами, договорами на публикацию рекламных объявлений, на распространение и прочей «рутиной». Он радовался, как ребёнок, получивший вожделенную игрушку. Если бы он читал книгу Ильфа и Петрова «Золотой телёнок», то вполне мог бы воскликнуть вслед за обретшим миллион турецкоподданным О. Бендером: «Сбылась мечта идиота!» (Забегая вперёд отметим, что этот журнал в какой-то момент Маркеса почти разорит.)

Самым энергичным, деятельным и плодотворным сотрудником «Камбио» стал, естественно, его новый владелец. В феврале 1999 года он напечатал очерк «Загадка двух Чавесов», посвящённый только что избранному президенту Венесуэлы.

Маркес и Чавес познакомились в Гаване на форуме лидеров Кубы, Колумбии и Венесуэлы. Из-за «титанической занятости обоих», как писали кубинские репортёры, времени на обстоятельный разговор не было. По приглашению Чавеса Маркес совершил вместе с ним перелёт из Гаваны в Каракас на самолёте венесуэльских ВВС. Как мы знаем, наш герой всю жизнь был подвержен магии сильных мира сего и едва ли не с первого взгляда очаровывался, можно сказать, влюблялся, а потом нередко разочаровывался (что произошло и в случае с Уго Чавесом): «С первого момента меня поразила мощь его тела, словно вылитого из железобетона. Он исключительно приветлив и обладает креольской грацией чистокровного венесуэльца... Один из двух — человек, которому выпал шанс спасти свою страну; другой — иллюзионист-манипулятор со всеми замашками очередного деспота».

В том же феврале 1999 года группа репортёров «Камбио» под руководством «дона Габриеля» освещала мирные переговоры высших руководителей Колумбии и леворадикальных РВСК, более сорока лет ведущих партизанскую войну с правительством. Испанская газета «Эль Паис» писала на первой полосе: «Гарсиа Маркес окончательно вернулся в журналистику, осуществив скрупулёзное исследование событий, предшествовавших исторической встрече в минувший четверг президента Колумбии Андреса Пастраны и партизан в местечке Сан-Висенте-дель-Кагуан». Далее публиковался коллективный репортаж журналистов «Камбио».

В июне 1999 года у Маркеса состоялось рандеву, правда, в присутствии посторонних и под прицелом фото- и телекамер, с поп-дивой Шакирой. Сейчас её имя известно всем — Шакира неустанно шокирует мир. В то время, произведя фурор в Колумбии, она начала восхождение на мировой музыкальный олимп, и очерк великого прозаика, в котором он осыпал двадцатидвухлетнюю певицу комплиментами, способствовал её триумфу. Маркесу понравилась необычная манера исполнения, особый стиль песен Шакиры, которая сама пишет тексты и музыку. «В отличие от попсы её песни наполнены смыслом и искренностью...» — писал он.

«Никогда в жизни не могла подумать, что меня будет интервьюировать сам Гарсиа Маркес! — восхищалась Шакира на пресс-конференции. — Он не только гениальный писатель, но и необыкновенно галантный мужчина. Мне было необычайно приятно беседовать с ним. Сначала я чувствовала себя немного скованно, но обаяние Габриеля помогло мне быстро освоиться.

— А как ты отреагировала на его признание в любви?

— Я испытала шок! Услышать такие нежные слова от величайшего человека — незабываемое ощущение! Конечно, Габриель сказал это в шутку, но всё равно мне было очень приятно. И надо было слышать и видеть, как он это произнёс! Он — необыкновенный, он замечательный!..»

Естественно, «жёлтая» латиноамериканская пресса не преминула хорошо заработать на сплетнях о бурном романе звёзд — «закатывающейся и ослепительно восходящей». Писали об их тайных свиданиях на Арубе и ещё каких-то островах, кто-то видел их целующимися в ресторане в Санто-Доминго, кто-то — на пляже в Акапулько... Папарацци сулили редакциям шокирующие фотографии голой Шакиры с Маркесом... Сам Маркес, впрочем, реагировал примерно так же, как в своё время пожилой и умудрённый в шоу-бизнесе художник Сальвадор Дали — на сообщения о его романе с юной певицей Амандой Лир, — усмехался в серебряные усы.

«Некто свыше вложил в эту девочку ангельскую внешность, мудрость и необыкновенный талант», — писал Маркес.

Шакира Изабелла Мебарак Рипойл родилась в городе Барранкилья в семье колумбийки благородного происхождения и ливанца. Имя Шакира в переводе с арабского означает «женщина, полная изящества и благодати», с хинди — «богиня света». В четыре года начала сочинять стихи и песни. Альбом «Босые ноги, высокие мечты» (смесь поп-рока и латиноамериканских ритмов) в 1996 году сделал её знаменитой. Шакира основала благотворительный Фонд босых ног, цель — привлечение средств для детей из малоимущих семей Латинской Америки (нередко Шакира выступает на сцене босиком, да и везде, кроме официальных мероприятий, появляется босой). Под влиянием Маркеса, «старшего друга», Шакира стала идейным вдохновителем и Фонда солидарности латиноамериканских деятелей культуры (ALAS), объединившего знаменитых писателей, музыкантов, художников для помощи нуждающимся в Латинской Америке. «Со своими бесконечными "Grammys", "MTV—Video Awards", рекламными кампаниями "Face of PEPSI" грациозная Шакира, самый молодой посол доброй воли ЮНИСЕФ, обворожила всех! — писала пресса. — "Музыка Шакиры — это её внутренний мир, не похожий ни на один другой, — был уверен великий колумбиец, лауреат Нобелевской премии Гарсиа Маркес, неоднократно встречавшийся с молодой звездой. — В ней все возрасты восхитительно перепутаны: зрелость, детство, юность... Никто не умеет танцевать, как она, — с такой чувственностью и невинностью... Наиболее скользкая сторона — любовь. Она её превозносит, идеализирует, она — сила её песен, но в разговоре на вопросы о ней она отшучивается"». «Дело в том, — смеясь, говорит Шакира, — что брака я боюсь больше смерти». В видеоклипе Шакиры на суперхит «Whenever, Wherever», снятом в 2004 году, можно увидеть кадры одной из её встреч с Маркесом, и она будто изнутри светится, фонтанирует любовью, притом не только покорно дочерней.

За саундтрек к фильму «Любовь во время холеры» «Despedida», записанный по просьбе самого Маркеса, Шакира номинировалась на «Золотой глобус». Естественно, она не могла не побывать (отменив концерт) и на премьере «их с Габриелем» фильма — на другое утро газеты отмечали, что в «коротком, облегающем безупречную фигуру платье леопардовой расцветки с золотым поясом, в золотистых туфлях на высоких каблуках, с распущенными русыми волосами, с кошачьей пластикой и обворожительной улыбкой Шакира на премьере своего земляка и старшего друга-поклонника была бесподобна, многие мужчины в зале завидовали Маркесу, когда поп-дива его целовала».

После премьеры бульварная пресса вновь заговорила об их романе: «Он — гениальный писатель, она — выдающаяся поэтесса, композитор, певица и просто красавица. Некоторые учёные считают, что для передачи и развития так называемого "обученного белка", то есть интеллекта и талантов, разница в возрасте между мужчиной и женщиной в пятьдесят лет — идеальна. Тем более что и для Габо, и для Шаки цифра "7" всегда была счастливой (родилась в 1977 году)!» Публиковались забавные и, конечно, ненаучные рассуждения по поводу полувековой разницы в возрасте между мужчиной и женщиной, которые вступают в связь, и даже делались смелые выводы: «вероятность появления на свет гения высока чрезвычайно, особенно у таких родителей, как дон Габриель и Шакира».

Используя свой журнал как рупор, как оружие, и в 2000-х годах Маркес проявляет высочайшую работоспособность и активность в вопросах культуры, политики и этики. Как только в 2001 году Испания ввела визовый режим для граждан Колумбии, он в открытом письме испанскому правительству выразил свой протест и пообещал, что его нога не ступит на испанскую землю. Вскоре Маркес стал виновником ещё одного инцидента. На втором Конгрессе испанского языка в Мехико он внёс проект реформы орфографии. В его проекте предлагалось допустить написание испанских слов так, как они звучат. Убелённые сединами знатоки языка Сервантеса и Лорки были шокированы высказываниями живого классика испаноязычной литературы до такой степени, что решили не приглашать его на следующий конгресс в аргентинском городе Росарио-де-ла-Фе. Но всё-таки пригласили и упросили присутствовать.

Утром 11 сентября 2001 года в США произошёл невиданный в истории человечества теракт. Помимо девятнадцати террористов, в результате атак погибли 2974 человека, ещё 24 пропали без вести. Маркес откликнулся на эту трагедию «Письмом североамериканцу»:

«Каково тебе, янки, когда это происходит в твоей стране? Что ты чувствуешь, когда ужас воцаряется в твоём доме, а не в доме твоего соседа? Когда страх теснит твою грудь, когда оглушительный грохот, безумные крики, рушащиеся здания, этот ужасный запах, проникающий во все поры лёгких, глаза бредущих невинных людей, покрытых кровью и пылью, сеют всеобщую панику? Каково тебе прожить хотя бы один день в своём собственном доме, не зная о том, что может произойти завтра? И как избавиться от состояния шока? В состоянии шока находились 6 августа 1945 года те, кто выжил в Хиросиме. <...> Было и другое 11 сентября — 28 лет назад, когда погиб президент по имени Сальвадор Альенде, сопротивлявшийся государственному перевороту, который спланировали твои правители. <...> Когда башни-близнецы рушились в облаках пыли, когда ты видел по телевизору эти изображения или слышал ужасные крики, раздававшиеся в Манхэттене, не подумал ли ты хоть на секунду, что испытывали вьетнамские крестьяне в течение долгих лет? В Манхэттене люди падали с небоскрёбов как марионетки в трагическом спектакле. Во Вьетнаме люди кричали и корчились от боли, так как напалм сжигал их тела в течение длительного времени. Но их смерть была такой же ужасной, как и тех, кто в полном отчаянии прыгал 11 сентября с башен в небытие. Твоя авиация не оставила нетронутой ни одну фабрику, ни один мост в Югославии. В Ираке было уничтожено вами 500 тысяч человек. Полмиллиона душ унесла операция "Буря в пустыне"! Но сколько ещё людей умерло от ожогов, от ран, от пуль и осколков, истекая кровью в таких экзотических и далёких от вас местах, как Вьетнам, Ирак, Иран, Афганистан, Ливия, Ангола, Сомали, Конго, Никарагуа, Доминиканская Республика, Камбоджа, Югославия, Судан — их список воистину бесконечен!

Во всех этих странах использовались снаряды и бомбы, изготовленные на фабриках в твоей стране, "made in USA". Это несущее смерть оружие нацеливалось на жертвы твоими парнями, которым платил Государственный департамент, — и всё это только для того, чтобы ты мог наслаждаться "американским образом жизни".

Почти сто лет твоя страна воюет со всем миром... Каково почувствовать этот ужас, ворвавшийся в твою жизнь хотя бы однажды? Какие мысли приходят в голову, если вспомнить, что жертвами в Нью-Йорке были простые секретарши, операторы биржи, уборщицы, которые исправно платили налоги и за свою жизнь не убили даже мухи? Каково почувствовать этот страх? И что ты, янки, чувствуешь теперь, когда эта бесконечная война пришла, в конце концов, в твой дом?

Г. Гарсиа Маркес».

Через несколько дней после террористического акта информационные агентства всего мира, но особенно США злорадно (других поводов позлорадствовать не нашлось, когда ещё извлекались из-под завалов трупы) сообщили, что предложенную на аукционе по стартовой цене в полмиллиона долларов вёрстку романа «Сто лет одиночества» Гарсиа Маркеса с правкой автора «никто не пожелал приобрести».

Вёрстка романа с 1026-ю собственноручными поправками Маркеса была подарена писателем близким друзьям — испанскому кинорежиссёру Луису Алькорису и его супруге. Поскольку рукопись «Ста лет одиночества» не сохранилась, эта вёрстка была объявлена ЮНЕСКО, памятником литературы. Вместе с остальными предметами, подаренными писателем чете Алькорисов, вёрстку передали на аукцион «Субастас Веласкес» в Барселоне их наследники, решившие на этом заработать. Но вёрстка великого романа так и осталась непроданной. Мутис поинтересовался, что думает друг «по поводу клоунады с аукционом», Маркес ответил, что его это из колеи не выбьет.

В 2002 году в Картахене в возрасте девяноста семи лет умерла его мать.

«Мою маму, — говорил Маркес в интервью, — Луису Сантьягу Маркес Игуаран называли "цветком Аракатаки". Она была очень красивой и благовоспитанной. <...> Мама — лучший из моих читателей. Она безошибочно находила ключ ко всем моим книгам и всегда точно угадывала, кто являлся прототипом того или иного персонажа».

Донья Луиса Маркес была истинной хранительницей очага. У неё было 11 детей, 67 внуков, 73 правнука и 5 праправнуков. Однажды мексиканский журналист Гильермо Очоа написал её литературный портрет: «Луиса Маркес де Гарсиа — женщина, которая никогда не расчёсывает на ночь волосы, "иначе моряки могут не вернуться из моря", — объяснила она. "Что вас в жизни больше всего радует?" И она не колеблясь ответила: "То, что одна из моих дочерей — монахиня"».

Её хоронили как национальную героиню. Знаменитый сын на похороны не поехал. После смерти матушки он долго хранил траурное молчание. В мировой литературе никто больше не создал столько образов, масштабных, ярких, непохожих друг на друга, живых, со своими сложнейшими и неповторимыми характерами, переживаниями, судьбами, прототипом которых явилась мать. Прежде всего — Урсула из «Ста лет...».

Осенью 2001 года газета «Эль Культураль» опубликовала репортаж о том, как и каким вошёл в XXI век Гарсиа Маркес.

«Когда брату Хайме Гарсиа Маркесу задают вопрос о том, что произошло с его старшим братом с тех пор, как весь мир узнал, что лауреат Нобелевской премии страдает от ракового заболевания лимфатической системы, тот отвечает прямо, как настоящий инженер, коим и является, не увиливая, без экивоков и пространных объяснений: "Он железный. Пишет, пишет и ещё раз пишет. Всё, точка". И это так. Совсем немногое, почти ничего не было известно о нём с той летней ночи 1999 года, когда он попал в больницу "Санта-Фе" в Боготе, стойко перенёс диагноз "общее истощение организма", отправился в Лос-Анджелес, где опять попал в больницу и выписался из неё. Говорили, что он провёл в США несколько месяцев и проходил там курс лечения от какого-то заболевания, название которого считалось в Колумбии государственной тайной, но теперь всё находится под контролем. Что он вернулся в Колумбию в декабре 1999 года, чтобы вместе со своей семьёй — Мерседес и детьми — и мексиканским писателем Карлосом Фуэнтесом встретить в Картахене новое тысячелетие. Что он вернулся к журналистике в начале 2001 года, когда появился в Мексике на обложке только что вышедшего журнала "Cambio", беря интервью у команданте Маркоса, лидера движения сапатистов Чиапы... Вчера в Мексике в качестве журналиста, сегодня в Колумбии как нобелевский лауреат, обедая с Мадлен Олбрайт, госсекретарём США...

Он появлялся и исчезал. До тех пор, пока не раздался едва ли не приказ. "Вы должны сконцентрироваться на своих воспоминаниях. Лишь на этом", — сказали ему врачи в Лос-Анджелесе. Они были обеспокоены. Только что, в возрасте пятидесяти трёх лет, скончался его брат — Элихио, "соучастник" его творчества, автор "Ключей Мелькиадеса" — пространного исследования "Ста лет одиночества". "Это было сильным ударом для него", — признаёт Хайме, восьмой из одиннадцати братьев Габриеля, управляющий Фондом новой латиноамериканской журналистики, основанным в 1995 году нашим героем.

Наряду со смертью Элихио нападения, совершённые террористами 11 сентября, и прочие многочисленные кровавые теракты ещё больше увеличили страхи Габо, которого друзья называют неисправимым трусом, потому что он боится всего: летать на самолёте, голода, нищеты, старости, смерти. "Он ни с кем не разговаривает. Он звонит сам, когда хочет поговорить с нами. Страх смерти заставил его заниматься только своими воспоминаниями", — говорит журналистам Гильермо Ангуло, кинематографист, фотограф и друг писателя. Другой его близкий друг — журналист Хайме Абелье, подтверждает: "Болезнь послужила для Габо веским аргументом, чтобы изменить свою жизнь. Мерседес удалось создать вокруг него своеобразный защитный барьер. И он оставил жизнь в обществе"... Именно потому в Лос-Анджелесе колумбийский лауреат Нобелевской премии создал свой мир, ограждённый от всего, — заключает корреспондент «Эль Культураль». — Устранился он также и от своих столь известных отношений с властью».

Но ненадолго. В марте 2003 года Маркес обратился к президентам Мексики и Чили с призывом отказаться от поддержки войны в Ираке. Буквально за несколько часов до начала военных действий в Персидском заливе Михаил Горбачёв ответил на вопросы издателя журнала «Камбио». Редакционный «врез» к публикации гласил: «Писатель Гарсиа Маркес решил узнать, что о сегодняшнем кризисе думает человек, которому два десятилетия назад удалось предотвратить конфронтацию между двумя державами, в определённый момент казавшуюся неизбежной. Речь идёт о бывшем президенте Советского Союза Михаил Горбачёве, несмотря на свою отставку постоянно находящемся в курсе всего происходящего в мире. В мире, который так и не смог решительно отказаться от вооружённых решений конфликтов. С одним из главных действующих лиц XX столетия Гарсиа Маркеса связывает дружба».

«Когда я познакомился с вами в Москве пятнадцать лет тому назад, — обращался он к Горбачёву, — мне казалось, что вы мечтали о новой эре человеческого братства, которая после стольких бедствий привела бы нас к счастью. Именно то незабываемое впечатление заставило меня вспомнить о вас в эти злополучные дни, когда один неверный шаг какого-нибудь безответственного правителя может покончить со всем живущим на Земле. Именно потому я и осмеливаюсь предложить вам несколько тем для размышлений, которые могли бы дать нашему несчастному миру мощный толчок к спокойствию и братству. Сегодняшний кризис, когда единственная в мире сверхдержава грозится начать войну, является следствием нового международного порядка, образовавшегося после реформирования СССР. Вы когда-нибудь предполагали, что в результате перестройки мир может оказаться в подобной ситуации?

— Современный мировой кризис — это не следствие "нового международного порядка" уже потому, что новый порядок не удал ось создать по окончании холодной войны, — отвечал Горбачёв в своём стиле (который довёл до совершенства, читая лекции по всему миру о том, как развалил СССР). — В этом всё дело. Перестройка имеет к этому отношение лишь постольку, поскольку с ней связана ликвидация холодной войны. В этом, а также в том, что она положила начало неконфронтационной международной политике и дипломатии, её историческая заслуга всемирного значения...»

В мае того же 2003 года в одном из публичных выступлений Маркес «огорошил аудиторию предложением легализовать наркотики»: дескать, в этом он видит единственный способ победить наркобизнес. Через несколько дней, правда, объявил, что его слова «не совсем верно интерпретировали».

Он упрямо продолжал посредническую деятельность — на него уповают, как «на второго — после Бога», сказала обезумевшая от горя мать троих сыновей, двух убитых и одного живого, но политического заключённого, а может быть, и террориста (что в Латинской Америке нередко одно и то же).

В конце 2003 года Маркес выступил в роли посредника в переговорах между правительством Колумбии и вооружённой группировкой левацкого толка ELN, «Армией национального освобождения». Переговоры проходили в Гаване. Это была попытка сторон прийти к политическому соглашению и разрешить вооружённый конфликт, раздирающий Колумбию на протяжении тридцати лет. Участвовал он и в мероприятиях XXVII Гаванского международного фестиваля нового кино Латинской Америки, который также проходил в кубинской столице.

В январе 2004 года «Сто лет одиночества» стала в США так называемой «Oprah Book», то есть книгой, которую в своём суперпопулярном телевизионном ток-шоу рекомендовала «всем Соединённым Штатам обязательно прочитать» самая знаменитая телеведущая мира, миллиардерша Опра Уинфри. На другой же день книга вернулась на первое место по продажам (с 3116-го!), стала книжным хитом для очередного, уже интернетовского поколения американцев, книг почти не читающего. Позже «Книгой Опры» была названа и «Любовь во время холеры».

Он всегда был активен, но теперь, на фоне болезни и в виду неуклонного приближения восьмидесятилетия, — особенно, временами даже гиперактивен, как говорили друзья. Он старался не впадать в грех уныния, не давать годам и болезни себя одолеть, не сдаваться, не сдаваться, как повторял вслед за Черчиллем его дед, полковник Маркес. Как всегда, силу духа поддерживала работа — в основном политическая публицистика и посредническая деятельность: ходатайства, участие в переговорах (как только его не клеймили в прессе — и агентом влияния, и наймитом Кастро, Миттерана и прочих, и «кастровским лакеем», по выражению друга-врага Варгаса Льосы)! Поддерживали и путешествия. В середине 2000-х годов Маркес сотни и сотни часов провёл в полётах, которые ненавидел, но которые теперь для него являлись своеобразной терапией. Отвлекало от невесёлых мыслей также решение житейских, бытовых проблем, связанных, например, с жильём — его ремонтом, перестройкой, как в Мехико, или сменой, как в Париже. Он с увлечением вместе с парижскими риелторами подыскивал квартиру более просторную, чем их старая, на rue Stanislas, и, что для него почему-то стало важным, с более интересным видом из окон. Купили большую квартиру на ru du Bac, оказавшись (случайно, какая неожиданность!) соседями Тачии Кинтаны, поселившись прямо под ней.

«Может быть, хоть это поможет тебе закончить воспоминания», — сказала Мерседес.

Предположим, что однажды, после «индейского», «бабьего» лета, тёплых золотисто-пурпурных дней, когда погода испортилась, они с Тачией вышли, не сговариваясь, одновременно из подъезда. И этот пасмурный дождливый день напомнил другой день, полувековой давности, когда они познакомились. Миновав церковь Сент-Этьен-дю-Мон, они пересекли площадь Пантеона, вышли на подветренную сторону бульвара Сен-Жермен, дошли до площади Сен-Мишель и оказались в одном из кафе, уютно высвеченных огоньками. Сняв мокрый плащ, сев за столик, заказав кофе с коньяком, закурив, Тачия вспомнила, что в молодости они редко бывали в кафе, но однажды после её премьеры вот здесь же, только на той стороне площади, ели зажаренную в кипящем масле friture с превосходным баскским белым вином. И Маркес помнил тот вечер. Тачия сказала, что, увидев его по телевизору обнимающимся и расцеловывающимся с президентом Франции Франсуа Миттераном, вспомнила, как он, Габо, собирал на улицах Парижа пустые бутылки... Сказала, что в статьях и книгах о нём пишут, будто бы он проявлял чудеса изворотливости и фантазии, чтобы сильные мира сего приглашали на всевозможные приёмы, но всё у него в жизни получилось, что бы ни говорили, а она актрисой не стала. Сказала, что прочитала «Любовь во время холеры» о том, как герои ждали друг друга.

«Флорентино Ариса ни на миг не переставал думать о ней с той поры, как Фермина Даса бесповоротно отвергла его после их бурной и трудной любви; а с той поры прошли пятьдесят один год, девять месяцев и четыре дня. Ему не надо было ежедневно для памяти делать зарубки на стене камеры, потому что и дня не проходило без того, чтобы что-либо не напомнило ему о ней...»

Выйдя из кафе, не сговариваясь, пошли тем же маршрутом, что и в тот день, когда познакомились. Припускал холодный колючий дождь. Остановившись на перекрёстке, Тачия сказала, что в его интервью она читала, будто он писал эту книгу о любви своих родителей. Спросила, так ли это. Маркес отвечал, что образы, характеры, как всегда, собирательные, что, конечно, воспоминания тоже имеют значение... Тачия сказала, что Фермина Даса похожа на неё в молодости. И потом, помолчав, добавила: а если бы тогда, пятьдесят один год, девять месяцев и четыре дня назад... Но умолкла, не договорив, прикрываясь зонтом от капель дождя, швыряемых в лицо порывами ветра. Вдоль Сены мерцали фонари. Пришвартованные барки были темны и безжизненны. На ветвях платанов бледнели немногие уцелевшие поникшие листья. Одинокие светофоры на перекрёстках словно пытались что-то сказать редким прохожим и автомобилям, огни которых, отражаясь в лужах, вытягиваясь, множась, расщепляясь, будто дрожали от холода. Но все торопились домой.

Ещё в январе 2006 года в интервью испанской газете «La Vanguardia» Маркес объявил, что больше не будет писать. «"В прошлом году впервые за всю свою жизнь я не написал ни строчки. С моим опытом мне не составило бы труда написать новый роман, но люди бы сразу поняли, что я не вложил в него сердца". Тем не менее его почитатели надеются, что Великий Колумбиец найдёт в себе силы завершить обещанные ранее трилогию воспоминаний и сборник рассказов "Встретимся в августе". Ведь ещё четыре года назад писатель, полный оптимизма, говорил: "Мои личные планы — продолжать писать. Без своей работы я не могу прожить и дня"».

Двадцать шестого января 2006 года вместе с Эрнесто Сабато, Фрейем Бетто, Эдуардо Галеано, Пабло Миланесом и другими известными латиноамериканскими деятелями культуры Маркес выступил с требованием предоставления независимости Пуэрто-Рико...

Так, в кипучей, бьющей через край деятельности, в стремлении успеть помочь, успеть сказать, прокричать, чтобы услышали, не успевая обернуться, подошёл, подплыл, подлетел наш герой к своему восьмидесятилетию.

2007 год был объявлен годом Гарсиа Маркеса в Латинской Америке и Испании. Его чествовал весь мир.

Маркес прибыл в родную Аракатаку из города Санта-Марта в компании бизнесменов и политиков. Как сообщило «BBC News», его встречали сотни поклонников, а весь город был увешан жёлтыми воздушными шариками, которые должны были напомнить о бабочках из самого знаменитого романа писателя. Поезд «Макондо экспресс», на котором он приехал, также был весь разрисован жёлтыми бабочками.

Торжества открылись в начале марта в Картахене посвящённым Гарсиа Маркесу международным фестивалем кино- и телефильмов по его произведениям. В афише фестиваля были представлены 195 художественных и документальных лент. В середине марта в Картахене же состоялась Конференция панамериканской прессы, на которой присутствовали два почётных гостя: Билл Гейтс (тогда самый богатый человек планеты, но вскоре уступивший пальму первенства другому другу Габо — мексиканскому телекоммуникационному магнату Карлосу Слиму Элу) и Маркес, который не стал ничего говорить, но «обещал вернуться». В конце марта также в Картахене прошёл IV ежегодный Международный конгресс испанского языка — «в честь Габриеля Гарсиа Маркеса». В апреле ему была всецело посвящена книжная ярмарка в Боготе, притом в год, когда Богота была объявлена «мировой книжной столицей». Маркесу был вручён орден Конгресса Колумбии, церемония награждения прошла в Картахене...

День рождения отмечался на последнем этаже лучшего в Картахене отеля «Passion», где остановился прибывший на торжества король Испании Хуан Карлос II. Присутствовали также пять экс-президентов Колумбии, экс-президент США Билл Клинтон, миллиардеры, мегазвёзды, друзья-писатели Мутис, Фуэнтес... Отсутствовал лишь сам юбиляр. Когда за ним послали и спросили, что случилось, он ответил: «Меня никто не приглашал».

Весь многотысячный зал картахенского конференц-центра встал при появлении Гарсиа Маркеса с супругой, аплодисменты, переходящие в овацию, длились четыре с половиной минуты. Вскоре появились король Испании Хуан Карлос с доньей Софией. И те, кто сидел в первых рядах, заметили, что король, обмениваясь на сцене рукопожатием с писателем, приветствовал его в традициях латиноамериканского студенческого братства, сцепив свой большой палец с пальцем Маркеса, что свидетельствовало о встрече равных.

Речь Маркеса была проста и непродолжительна. Он вспомнил молодость в Картахене, помянул своих друзей-хохмачей из Барранкильи, из которых никого уже не было на свете, рассказал, как бедствовали они с Мерседес в Мехико и как не было денег даже на то, чтобы отправить в издательство рукопись «Ста лет одиночества»...

И в России в честь восьмидесятилетия Маркеса прошли праздничные мероприятия. В Москве были организованы пресс-конференции, коллоквиумы на тему «Произведения Гарсиа Маркеса в театре и кино». 19 октября 2007 года в Центральном доме литераторов состоялась пресс-конференция, посвящённая тройному юбилею великого писателя. Посол Колумбии в России Диего Тобон рассказал о жизни Маркеса, об успешной учёбе на юриста в Боготе, о его очаровательной жене Мерседес, о том, как Маркес обратил внимание всего мира на латиноамериканскую литературу. Посол также рассказал о левых взглядах писателя и его первом визите в Москву в 1957 году в качестве человека-оркестра колумбийского ансамбля на форум молодых коммунистов. Писатель Генрих Боровик назвал колумбийского писателя «всеземным» и сравнил с Сервантесом, Хемингуэем, Толстым, Достоевским и Чеховым. «Это человек, очень твёрдо стоящий на земле, знающий её досконально. К нему надо относиться как к гению, но и как к очень живому, простому человеку». И в подтверждение Боровик рассказал историю о том, как писатель подшутил над ярким модным пиджаком Евгения Евтушенко, когда принимал их у себя дома вместе с другими писателями и поэтами...

Двадцать четвёртого октября 2007 года в ЦДЛ состоялось выступление ансамбля народных танцев Колумбии, был показан художественный фильм «Хроника объявленной смерти». Из Женевы на празднование юбилея прибыла Маргарет С. де Оливейра Кастро, многие годы изучающая творчество Маркеса. Французский писатель Эдуардо Гарсиа посвятил своё выступление теме «Гарсиа Маркес: кинематографическое искушение».

Весь год продолжались торжества — пожалуй, и в этом был установлен рекорд Маркеса, по крайней мере среди живущих писателей. Роман «Сто лет одиночества» был включён Испанской королевской академией в список двадцати шедевров мировой литературы — наряду с «Дон Кихотом» Сервантеса.

Но всё-таки самым трогательным признанием заслуг Гарсиа Маркеса стал титул «Великого сказителя», присвоенный ему — вместе с вручением ритуального посоха — индейцами племени вайуу, которое обитает в тех местах, где наш герой появился на свет.

В октябре 2009 года стало известно, что за Гарсиа Маркесом в течение восемнадцати лет следили мексиканские спецслужбы.

За ним велось скрытое наблюдение в связи с его левыми взглядами и близостью к Фиделю Кастро, сообщало РИА «Новости». Это обнаружилось после того, как были рассекречены и опубликованы документы Федерального управления безопасности Мексики. Маркес стал объектом слежки Федерального управления безопасности Мексики (политическая полиция) в 1967 году, когда из-за угроз вынужден был покинуть Колумбию и переехать в мексиканскую столицу.

Среди обнародованных документов — тайные донесения агентов о его встречах с экс-президентом Франции Миттераном, активистами левых движений стран Латинской Америки, а также окружением кубинского лидера Фиделя Кастро. В одном из опубликованных донесений говорится, что «Гарсиа Маркес известен и даже бравирует прокубинскими и просоветскими настроениями и является секретным агентом кубинской разведки». В архивах политической полиции есть фотографии Маркеса, сделанные из окон соседнего с домом лауреата Нобелевской премии особняка в Мехико. В то же время, как отмечают мексиканские СМИ, никаких последствий слежка для писателя не имела. Из документов разведки следует, что агентам не удалось проникнуть в близкий круг общения Маркеса, будто он «надёжно прикрыт службой безопасности президентского уровня».

И на девятом десятке он не оставлял журналистику, эту «лучшую работу на свете».

«Мы счастливы, когда находим жемчужину сюжета, и тяжко страдаем, когда история плохо написана», — говорил он, выступая в мексиканском городе Монтеррей перед студентами и прессой. Он рассказывал, как начинал журналистом, как работал в революционной Гаване, рассказывал о Фиделе, Че Геваре...

Его цитировало агентство «France Presse», которое почти в то же самое время цитировало и выступление Сое Вальдес, известной кубинской писательницы, диссидентки, высланной с Кубы, живущей во Франции. (Когда-то на Кубе автор этих строк был с ней знаком, она произвела впечатление свободно, неординарно, парадоксально мыслящей, остроумной и красивой женщины, к которой студенты филфака Гаванского университета не могли остаться равнодушными.)

«— Сое, что вы можете сказать о современном положении литературы на Кубе?

— Мои книги на Кубе запрещены. Их можно найти только в диссидентских кругах и частных библиотеках. Не знаю, слышали ли вы о том, что семнадцать человек были приговорены к двадцати годам заключения только за то, что у них нашли мои книги.

— Как вы считаете, почему кубинским диссидентам не верят в мире, когда они рассказывают о насилии, которому они подвергаются со стороны властей?

— Если ты не кубинский диссидент, то мировой общественности не требуется доказательств. Как только речь идёт о кубинце, то сразу же слышны возгласы: "О чём ты говоришь? На Кубе никогда не применяли пыток в отношении заключённых!" Наверное, это связано, с тем, что существует некий стереотип, который трудно преодолеть. Я это очень болезненно переживаю. Я уже не первый раз обращаюсь к главам государств с просьбой: сделайте всё возможное для освобождения политических заключённых на Кубе, попросите Кастро как можно быстрее освободить заключённых! Мало кому известно, и об этом предпочитают молчать, что за годы жесточайшей диктатуры на Кубе бесследно исчезло более восьмидесяти тысяч человек, пятнадцать тысяч были казнены.

— А какова позиция латиноамериканских писателей, проявляют ли они солидарность с кубинскими правозащитниками?

— Габриеля Гарсиа Маркеса умиляет власть. Каждый раз, когда он посещает Кубу, Фидель устраивает для него роскошную жизнь. Вы, наверное, знаете, что нобелевский лауреат выступает против смертной казни. Вместе с тем, когда по приказу Кастро были казнены три молодых человека за попытку побега с острова, — он промолчал. Мне кажется, что у него есть исключения, и они касаются только Кубы. Всё это ужасно».

Обвиняли Маркеса многие кубинские диссиденты. Писатель Рейнальдо Аренас в своей статье «Габриель Гарсиа Маркес: идиот или мерзавец?» писал, что «пора всем интеллектуалам стран свободного мира (а в других таковых нет) выступить против столь беспринципного пропагандиста коммунизма, который, прячась за гарантиями и возможностями, что даёт свобода, содействует тому, чтобы задушить её».

Когда в июле 2006 года команданте Фидель Кастро, отовсюду подвергаясь нападкам, тяжело заболел, Маркес поддержал друга — опубликовал в своём журнале эссе «Фидель, которого я знаю», которое перепечатали, как повелось, многие издания мира. Быть может, не слишком объективное эссе. Но, что бы ни говорили, не бывает в дружбе объективности. Приязнь и пристрастность — вот удел настоящей дружбы.

«Кастро — это слово, — писал Маркес. — Это обаяние, искусство, которым он владеет. Это всегда самое важное, ключевое. Это порывы вдохновения, так ему свойственные. О его пристрастиях и силе воли написано много. Он бросает курить, чтобы иметь моральное право бороться с курением. Он разрабатывает и записывает свои кулинарные рецепты с научной скрупулёзностью. Он поддерживает себя в прекрасной форме — благодаря ежедневным физическим упражнениям и плаванию, которому уделяет большое внимание. <...> Можно сказать с уверенностью: где бы он ни был, с кем бы он ни был, Фидель Кастро приходит, чтобы победить.

Его отношение к мелким промахам, неудачам в повседневной жизни, кажется, также подчинено особой логике победителя. Он просто не допускает мысли, что временное поражение не может способствовать перелому ситуации и обращению её к победе. Нет более настойчивых в стремлении во всём дойти до самой сути. Нет проекта, глобального или локального, мизерного, которому бы он не мог предаться со всей страстью своей натуры. А уж если речь заходит о полемике с противником, кем бы тот ни был, то вы не найдёте лучшего трибуна, оппонента более язвительного, логичного, последовательного, обладающего большим чувством юмора, чем он. Некто, из недругов, хорошо знавший Фиделя, как-то сказал: "Наши дела плохи, ваш гарцует сегодня, как конь". <...>

Его главная идея — идея единой политики стран Латинской Америки. Божья ему помощь — феноменальная память, которая неизменно включается во время выступлений и особенно острых полемик. Она позволяет ему опираться на великое множество источников информации, выстраиваемых в логические теории. Ему необходимо много читать. Его завтрак — 200 страниц мировых новостей, которые он прочитывает с невероятной скоростью, сразу выделяя главное. Но новости — срочные и не очень — ему приходят в течение всего дня. Ежедневно он изучает и прорабатывает не менее 50 документов — он сам установил себе норму. Не считая многочисленных писем, прошений, предложений... Причём ко всему у него неподдельный интерес — его любопытство сродни непосредственному любопытству ребёнка. <...> Когда на его семидесятилетие мы поехали на его родину в Биран, он с удовольствием показывал гостям свой городок, завёл в школу, сел за парту, за которой когда-то сидел, и сказал, стараясь поместить слишком длинные ноги: "Я был ковбоем, не киношным, как Рейган, а настоящим ковбоем". <...> Общаясь с простыми людьми, он чувствует искреннюю любовь, признательность, поддержку. Они называют его "Фидель" и на "ты", обнимают, жмут руку, нередко спорят, не соглашаются, возражают ему... В нём есть главное и неотъемлемое — то, что он сам из народа, плоть от плоти. Аскет, старомодно воспитанный, с безукоризненно грамотной правильной речью, письмом, простыми манерами и всегда взвешенными решениями. Мечтатель — он до сих пор мечтает о том, что учёные и врачи его страны найдут лекарство от рака. (13 января 2011 года Куба зарегистрировала первую в истории человечества вакцину против рака лёгких — CIMAVAX-EGF, воздействующую непосредственно на опухоль в отличие от других средств, таких как химиотерапия и облучение, которые вместе с больными клетками разрушают здоровые; кубинскую вакцину выписывают, когда пациента признают смертельно больным. — С.М.)

Он и поныне убеждён в том, что человек, сознание которого базируется на высоких светлых моральных принципах строителя будущего, не зависит от материальных факторов, способен изменить мир и ход истории. Он заставил считаться со своей страной в 84 раза превосходящего её по размеру противника — считаться и уважать... И это не громкие слова.

Это — Фидель, которого я, как мне кажется, понял и узнал. Это — Фидель Кастро».

Смеем предположить, что Маркес столько десятилетий держался подле Фиделя ещё и потому (наряду с «верой в социалистическое будущее человечества»), что подпитывался от него энергией, в том числе — и «донкихотовской». Что и в первом десятилетии XXI века старинный друг Фиделя Маркес жил так, будто каждое утро, восстав ото сна, вместо Отче наш (а может быть, на склоне лет и вместе или следом) повторял слова Гёте, которыми покорён был с молодости: «Лишь тот достоин жизни и свободы, / Кто каждый день идёт за них на бой».

Осенью 2009 года роман «Сто лет одиночества» был признан произведением, наиболее повлиявшим на литературу в последние двадцать пять лет. Об этом сообщил международный литературный журнал «Wasafiri», который опросил мнения двадцати пяти современных писателей и по итогам опроса составил перечень самых влиятельных книг. «Второе место» перечня разделили между собой «Мечты моего отца» Барака Обамы, «Дом для мистера Бисвас» Видиатхара Найпона, «Философские исследования» Людвига Витгенштейна, «Сатанинские стихи» и «Дети полуночи» Салмана Рушди. Примечательно, что именно в Индии оказалось едва ли не самое внушительное число успешных, именитых последователей Маркеса (одним из любимых поэтов которого был выходец из Калькутты Рабиндранат Тагор, лауреат Нобелевской премии по литературе 1913 года). Верным последователем Маркеса считается Рушди, опубликовавший в 1981 году в Англии роман «Дети полуночи». Эта книга, названная «лучшей индийской книгой на английском языке с 1922 года», была удостоена Букеровской премии. По мнению «Таймс», роман «Дети полуночи» в аллегорической форме воспроизводит историю Индии. Роман написан в стиле магического реализма. Две основные темы: история семьи и история страны. Схожесть, перекличка, «перемигивание» с романом «Сто лет одиночества», с образами Маркеса очевидны. И так же, как у Маркеса, грех инцеста довлеет над семьёй. Последовательницей Гарсиа Маркеса является и «Фея индийской литературы» Киран Десаи. Свой первый роман, написанный ещё в студенческие годы и изданный в двадцати двух странах мира, она посвятила «основоположнику магического реализма». К «Ста годам одиночества» тяготеет очень понравившаяся Маркесу и также удостоенная премии Букера трилогия Киран Десаи «Потерявшие наследство», права на которую уже купили тридцать семь стран. Много последователей у Маркеса в арабском мире, для которого открыли «Сто лет одиночества» и «Осень Патриарха» писатели Туниса. Много последователей в Англии, во Франции, в Италии, Японии, Австралии, Китае, Болгарии, в бывшем СССР — в России, Грузии, Казахстане... Но большинство последователей, поклонников, коллег, даже друзей давно не разделяют его политических взглядов, которым он был верен всю жизнь, в особенности — связанных с Кубой, Фиделем, Че Геварой.

После обильных ромовых возлияний и споров выйдя из шумной, тесной, прокуренной «Бодегиты-дель-медио» на гаванскую Кафедральную площадь, я слушал песню знаменитого кубинского тровадора Сильвио Родригеса «Санкт-Петербург», посвящённую Маркесу.

— Почему Санкт-Петербург, Сильвио? — спросил я.

— Мне кажется, много общего с Пушкиным, в последней квартире которого в Петербурге я был, и Достоевским, — отвечал тровадор. — Явление чрезвычайное. Великая тайна. Раскрыть которую ещё предстоит. Если это вообще возможно.

Когда завершал работу над биографией, казалось, что всё ясно, исследователями, литературоведами, биографами всё разобрано, разложено по полочкам. А тут, на ступенях древнего обшарпанного кафедрального собора Гаваны, пережившего и конкистадоров, и пиратов, и диктаторов, под огромными сумасшедшими звёздами, до которых, если встать на цыпочки, можно было дотянуться, я почему-то, непостижимо-магическим каким-то образом согласился с мыслью кубинца: чего-то мы в Маркесе не поняли. Что-то важное, может быть, главное он от нас утаил.

В середине 2000-х очередная волна репрессий обрушилась на кубинскую интеллигенцию, и Маркес стал объектом беспрецедентной критики за его многолетнюю поддержку кубинского диктатора. Отвечая на вопросы журналистов, он уверял, что не смог бы сосчитать всех узников совести, диссидентов, вообще политических заключённых, которым за двадцать лет — при абсолютном молчании общественности — помог выйти из тюрьмы, эмигрировать с Кубы... Некоторым дружба Маркеса с Фиделем представляется непостижимой и относится к области исповедуемого нобелевским лауреатом магического, фантастического реализма.

А вот что рассказывал о Маркесе сам Фидель Кастро:

«Я могу назвать Габо даже больше чем просто другом, наши встречи всегда носят оттенок семейности, начинаются воспоминания, шутки, смех, грусть. <...> Однажды в Колумбии по случаю проведения IV Ибероамериканского саммита хозяева организовали прогулку в конном экипаже по окружённым стенами старинным районам Картахены — своеобразной Старой Гаване, охраняемой исторической реликвии. Товарищи из кубинской службы безопасности сказали мне, что нецелесообразно участвовать в незапланированной прогулке. Я подумал, что это чрезмерная предосторожность, хотя всегда уважал их профессионализм и сотрудничал с ними. Я подозвал Габо, стоявшего поблизости, и в шутку сказал ему: "Садись с нами в этот экипаж, чтобы нас не пристрелили!" (Чисто фиделевская весёлая шутка. — С.М.) Он так и сделал. Мерседес, которая осталась там, откуда мы отправлялись, я добавил в том же тоне: "Ты будешь самой молодой вдовой". Лошадь двинулась в путь, прихрамывая под нашей тяжестью. Копыта скользили по мостовой... Только потом я узнал, что там произошло то же самое, что в Сантьяго-де-Чили, когда телевизионная камера с установленным в ней автоматом была нацелена на меня во время интервью, которое я давал журналистам, и наёмник, орудующий ею, не осмелился выстрелить. В Картахене они сидели в засаде в некой точке старого города, вооружённые винтовками с оптическим прицелом и автоматами. Но рука убийцы дрогнула, когда он увидел в прицел, что меня заслоняет голова Маркеса, — они не смогли выстрелить в своего Габо!.. На другой день недруги, в том числе коллеги Габо, известные всему миру писатели, обвиняли его в том, что он заделался ко мне чуть ли не телохранителем. Но это значит, не понимать ни наших отношений, ни самого Гарсиа Маркеса... Мне кажется, что я знаю Габриеля всю жизнь. Я даже не представляю то время, когда я его не знал. Однажды он признался, что до сих пор его укоряет совесть за то, что он поддержал, как бы подогрел мой интерес к бестселлерам "быстрого потребления". Но для меня это всегда было способом отвлечься от деловых бумаг, всяческих государственных документов... Добавлю, что Габо привил мне желание в следующей реинкарнации, в другой жизни непременно родиться писателем, притом обязательно таким, как Гарсиа Маркес... Во всё, что он рассказывает и пишет, верю. Помню, что в первоначальном тексте его повести "Любовь и другие демоны" герой ехал на лошади, которой было одиннадцать месяцев. Я тогда сказал ему: "Слушай, Габо, добавь коню года два-три, в одиннадцать месяцев он же ещё жеребёнок". Он, как мне показалось, не очень обратил внимание на моё замечание. В результате в романе о докторе Альренунсио Са Перейре Као он описал человека, который плакал, сидя на придорожном камне у своего коня, которому в октябре исполнилось бы сто лет, но его сердце остановилось, когда они спускались по склону горы. Вот так Габо изменил возраст коня в неожиданно-фантастической манере, свойственной только ему!.. Всё его творчество — это свидетельство его сентиментальной привязанности к истокам, корням, к латиноамериканскому духу. И ещё — это постоянное и непреложное доказательство приверженности правде, прогрессивным идеям. Очень важен для понимания его творчества язык — он уникальный, Габо огромное внимание уделяет языку, теории относительности слов в языке, если можно так выразиться. Его язык изучают в колледжах и университетах на всех континентах. У него неповторимый язык! Я читаю его с неизменным наслаждением, погружаясь в мир огромных деревьев, долгих ливней, грома, молний, моря с затонувшими кораблями... <...> Габо — очень добрый человек с душой ребёнка и талантом космического масштаба! Признаем все, что Габриель Гарсиа Маркес — человек будущего. И мы, и потомки наши будут благодарны судьбе, Провидению за то, что он жил на Земле, жил, чтобы рассказывать о жизни».